KRSD
12-07-2010, 10:28 AM
http://rusrep.ru/images/photo/1291217009153323_big_photo.jpeg
FAQ Яну
Что получится, если смешать китайское трудолюбие и армянский коммерческий гений в плавильном котле made in USSR (http://rusrep.ru/article/2010/12/01/figura/)
Идеальный IT-предприниматель Давид Ян, известный на весь мир как отец электронного перевода, основатель и глава компании ABBYY, мечтает о собственном острове в Северном море, но пока тратит деньги только на бизнес, потому что так интересней и адреналин в крови повышается. Он любит бурные вечеринки и периодически сидит на разных диетах. Ян доказал: чтобы заработать миллион-другой и стать IT-гуру, совершенно не обязательно проживать в Силиконовой долине или дружить с рыжими наночиновниками.
С Давидом Яном мы встречаемся в новом FAQ-Cafe. Он, как совладелец, сразу предложил осмотреть помещение, оставив на тарелке почти нетронутый ужин.
— Этот ресторан у нас больше старого. Здесь у нас сцена будет для выступлений. В барную стойку, обратите внимание, мы замуровали бутылку коллекционного «Шато Марго» 1995 года, сегодня она 135 тысяч рублей стоит, между прочим. Рядом замурована культовая зеркалка «Зенит» с отснятой пленкой. А вот в этих ячейках с латунными табличками хранятся тапочки постоянных гостей, чтобы чувствовали себя как дома. Кстати, вы обязательно должны попробовать наш чизкейк, мы его из Нью-Йорка на самолете привозим, правда. Я их люблю, но уже давно не ем сладкого. В каждый период жизни пытаюсь себя в чем-то ограничивать, мне просто интересно. Я шесть лет не ел после шести вечера и до шести утра, не ел по средам и уже пару лет не ем мяса.
— Вам это не кажется извращением?
— Нет, это сознательная тренировка, самоограничение. Представьте, какое количество деловых ужинов у меня было и приемов. Я приходил — либо пил просто воду, а если не обедал, вечером ел помидоры. На свой день рождения, на Новый год я всем жарил мясо, но сам не ел.
— И зачем вы так себя третируете?
— Ограничивать себя как-то надо. Всегда хотелось понять, кто в доме хозяин. Мой старший сын меня тоже спрашивал. Я не смог ему объяснить. Позже он изложил мне свою теорию: человек должен тренировать свою волю, чтобы расширить зону жизненного комфорта. Представляете?! Я сказал, что запишу это за ним. Ну и, наверно, меня Америка напугала. Я испытал культурный шок. Ведь сколько нужно ходить по Москве, чтобы увидеть человека, который весит 250 килограмм! В Америке ты такого человека увидишь, сойдя с трапа самолета.
Гастрономические тренировки не помешали Яну стать совладельцем еще шести ресторанов: ArteFAQ, «Сестры Гримм», «Август», DeFAQto, FAQtorial и «Сквот».
— Последнее — абсолютно студенческое заведение. Там в основном собираются будущие дизайнеры и архитекторы, на стенах расклеены их работы. Можно принести и замуровать в стену свою зубную щетку, как сакральный символ дома.
— А вы любите студентов?
— Все ими были, — пожимает плечами Ян.
Из общаги в клоповник
Свою ресторанную деятельность Ян воспринимает как хобби. Это для души и развлечения. Основной бизнес — легендарная ABBYY, давшая миру электронные и бумажные словари Lingvo и систему распознавания текстовых документов FineReader. Компанию он создал на четвертом курсе института, в период, когда одни студенты пытаются определиться, чем заниматься, куда податься, а другие мечтают быстро сколотить состояние, а еще лучше за один день превратиться в миллионеров. Он — из последних.
— Это было время неограниченных возможностей, как мне казалось: 89-й год, кооперативы. Студенты наши тогда ездили в Приморье на заработки, получали по пятьсот рублей — нереальные деньги. А мы с Сашей (Александр Москалев, сооснователь компании. — «РР») решили десять тысяч заработать. На современные деньги это миллион рублей. Представьте, что эти деньги означали для студента со стипендией пятьдесят пять рублей. Это больше стоимости автомобиля. Отец мой, завлаб, доктор наук, тогда четыреста рублей в месяц зарабатывал, это — половина его годовой зарплаты.
Первый миллион студенты хотели выручить от продажи своих электронных словарей. Но, как известно, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах.
— В итоге мы получили на руки только две тысячи сто рублей.
— Расстроились?
— Нет, почему? Наоборот. Это тоже были большие деньги, которые доказали, что наш продукт нужен людям. Правда, нам пришлось их отдать. Чтобы заработать, мы одолжили три тысячи. Когда занимали, была только идея и ничего больше. Тяжело было.
— Как же вы их получили, студенты?
— Сами удивляемся. Это был центр научно-технического творчества молодежи, сейчас бы его назвали бизнес-инкубатором. Они послушали, что мы хотим сделать словарь-переводчик, спросили, что с этого получат. Мы предложили 50% от годовых продаж — примерно пять тысяч рублей, по нашим представлениям. В итоге мы еще остались должны.
— Продажи не пошли?
— Смогли продать только пятнадцати компаниям, а в плане было сто. Выяснилось, что программа пиратским способом распространяется с бешеной скоростью. Куда мы ни звонили, в каждом втором месте нам отвечали, что у них уже есть Lingvo: «И не приставайте к нам, не говорите, что вы его разработали». Все, кому надо было, скопировали.
— А те пятнадцать не знали, что можно не покупать?
— Может, просто сжалились над нами. Первые покупатели были директорами НИИ, они тратили не свои деньги, а государственные. В общем, за первый год мы вернули все свои долги. Тогда мы с Сашей первый раз заработали по семьсот рублей — пачка такая толстая была, внушительная.
— Удалось насладиться триумфом?
— Относительно. После этого мы с моей первой женой переехали из общаги в однокомнатную квартиру. Клоповник был жуткий — моя первая съемная квартира. И я уже иногда мог ездить на такси. Джинсы себе купил, по-моему.
— А компьютер?
— Ну, он гораздо дороже стоил, мы на институтских все делали, по ночам, а днем подрабатывали и учились. Это потом у нас уже были компьютеры, когда мы стали продавать не только словари, но и системы распознавания. У нас появились наемные сотрудники. Тогда уже надо было арендовать офис, зарплату каждый месяц платить. Мы поняли: останавливаться бессмысленно, грешно, неправильно.
— Неужели вы действительно тогда думали о том, что ваша программа нужна людям? Сколько вам тогда было лет?
— Двадцать один. Ну, не то чтобы я думал про человечество, просто мы видели людей, которые, даже пусть нелегально, копировали ее, она была им необходима.
— А те семьсот рублей — когда вы их получили, вы были счастливы?
Он пожимает плечами, молчит.
— Это как с экзаменами. Когда сдаешь, даже если на пятерку, потом испытываешь депрессию. Приходишь, садишься и думаешь: «Ну почему так? Вроде все сдал, а чувствую полное опустошение».
— У вас была депрессия из-за денег?
— Не совсем, но я и не прыгал от радости. Испытал определенную гордость: пришел, картинно достал эти пачки денег из портфеля и положил на кровать. Я очень гордился, но в какой-то момент осознал, что все только начинается.
В перерывах между лекциями, семинарами, экзаменами и попытками продать словарь Ян, как прилежный студент, выполнял все must do университетского бытия: грамотно чередовал бессонные дни и ночи над учебниками с бессонными ночами на вечеринках.
— У нас была насыщенная жизнь, и пьянки туда входили, понятное дело. На эту тему анекдот даже есть.
— Какой?
— Во времена Капицы и Ландау наш вуз создавался как место, где разрабатывалась советская ракетная и атомная техника. Американцев это заинтересовало, они засылают студента, он возвращается — не приняли. Отправляют второго, тот поступает, но через месяц возвращается, говорит: «Все учатся и ночами не спят, я так не могу». Отправляют третьего, но и он возвращается со словами: «Столько водки пить не могу». Послали еще одного, который и водку пьет, и ночами не спит, и учится хорошо. Через полгода тоже возвращается: «Все хорошо, но экзамен по английскому завалил».
— А вы тоже водку пили?
— Я знаю мало людей с физтеха, которые в те времена не могли бутылку водки выпить. Я специально рекорды не ставил, но тогда тоже мог, даже две. Глупые мы были.
— А девушки у вас симпатичные там были?
— Физтешки? О!.. М-м-м… ну как вам сказать? Мы их очень любили. Скажем так, не все победили бы на конкурсе «Мисс мира», но они пользовались огромной популярностью, гораздо большей, чем красавицы из Института культуры. Физтешки были с физтехами одной крови! Главная проблема была в другом: у нас на курсе из девяноста шести человек шесть девушек было.
Эту проблему студенты решали системно. По словам Яна, в институте была специальная бригада, которая вербовала девушек для дискотек из других вузов.
— Но их задача была не только уговорить девушек в субботу вечером сесть в метро, доехать до «Новослободской», оттуда на автобусе до Савеловского вокзала, потом на электричке и еще пятнадцать минут по лесу пешком до общежития. Они еще и билеты должны были им продать.
— А вы не скучаете по своим студенческим временам?
— Конечно, скучаю! Потрясающие годы, никогда их не забуду. Сейчас я вхожу в наблюдательный совет института. Часто общаюсь со студентами. Это были веселые времена, мы все успевали: и на дискотеки ходить, и учиться. Физтех изменил не только мое понимание, но и представления еще тысячи выпускников о том, как надо жить, как работать, учиться и чего достигать.
Ян, go home
После окончания института — с 1991-го примерно по 2003 год — Ян наращивал капитал и расширял географию присутствия ABBYY в мире. Компания выпустила новую версию электронного словаря, начались продажи программ за рубежом. В это время удалось открыть офисы в Европе, в частности в Великобритании, в США, в Силиконовой долине. Появился еще один продукт ABBYY — FineReader (1993), система оптического распознавания документов. По словам Яна, сейчас эта программа установлена в половине всех сканеров и МФУ (многофункциональных устройств) в мире. Он написал и защитил диссертацию, развелся и снова женился и готовился вместе со своим старым другом Георгием Пачиковым запустить в Америке проект Cybiko. Его стали узнавать на улицах, а у самого бизнесмена начались галлюцинации. И — да! — он съехал из жуткой съемной однушки, купил себе квартиру. Об этом периоде жизни Яна написан не один десяток статей.
— Сейчас я больше времени на даче провожу, с семьей, а вот в те годы — 99-й, 2001-й, 2003-й — это были тусовки, вечеринки по семьдесят человек с сауной. Собственно, FAQ-Café с этого и началось (клуб открылся в 2004-м. — «РР»). Это все происходило в нашей не очень большой квартире, на семидесяти четырех квадратных метрах. Но там еще и сауна была, я сам проектировал, мне на заказ делали.
— А зачем вам сауна в квартире?
— Зачем? Прикольно, — хитро улыбается он. — Если семьдесят человек в квартире собирались, то получалось на каждого по одному квадратному метру, включая туалет. Было занято все и всегда. Мы устраивали джазовые вечеринки: маленькая сцена, десять человек сидят на полу, еще тридцать на головах друг у друга.
— Это все, конечно, прекрасно, но если сауна — значит, должен быть разврат?
— Скажем так, разврата особого не было, были боди-арт-вечеринки. Потом они стали проходить в FAQ-Café, в «Сквоте». А возникли они спонтанно: я как-то привез из Америки светящиеся краски, и мы с моей хорошей знакомой Татой Халевиной поставили перформанс — коммуникативный проект «Шесть чувств». Незнакомые друг с другом четыре девушки и четыре молодых человека из зала должны были познакомиться в течение пяти эпизодов, в каждом используя только какое-нибудь одно человеческое чувство. Последний — осязание: в полной темноте мужчины должны были дотрагиваться до девушек, и в том месте, где они дотрагивались, оставалась светящаяся краска. В конце концов девушки начинали светиться. Все проходило в темноте, горела одна лишь ультрафиолетовая лампа. В комнате были камеры, и происходящее транслировалось онлайн, а в соседней комнате сидели мы и все это смотрели.
Но Ян, как и в институте, не забывал про бизнес даже во время волнующих перформансов.
— И тогда же вы запускали Cybiko?
— Cybiko мы придумали раньше, в 98-м году. Это была такая коробочка с антенной и клавиатурой, куда молодой человек мог ввести информацию о себе — возраст, пол, интересы — и то же самое о девушке своей мечты. Прибор сканировал все ближайшие устройства, чтобы найти подходящую пару. Когда он или она появлялись в радиусе ста пятидесяти метров, коробочка начинала вибрировать, а на экране появлялись сердечки. А дальше можно было чатиться с предполагаемым объектом обожания. Интрига в том, что ты знаешь, что она рядом, но не имеешь ни малейшего представления, кто она. В аэропортах, школах, кино, шопинг-молах подростки искали друг друга с Cybiko. Стоил он всего сто двадцать девять долларов. Мы за первые четыре месяца продали четверть миллиона экземпляров. В Америке нас стали узнавать на улицах.
Этот проект Яну дался нелегко. С момента возникновения идеи до появления реального гаджета прошло всего шесть месяцев. По телевизору говорили, что русские управляют американскими подростками.
— Я спал по два часа, и у меня реально уже начинались галлюцинации.
— А что потом?
— Кризис NASDAQ, 11 сентября, и мы реорганизовали компанию.
— Сколько вам тогда было лет?
— Чуть больше тридцати.
Оставаться в Штатах Ян не захотел: говорит, что друзей в Америке у него мало, да и неуютно он себя чувствует в стране высоких технологий.
— Я там три года жил вместе с моей второй женой, пока все это происходило, мой старший сын там какое-то время учился. Но всю жизнь прожить в Америке я не смог бы. Это другая, чуждая мне культура, мне очень сложно понять моих друзей, однокурсников, которые там живут. Приезжая в тот же Нью-Йорк, Бостон или на Западное побережье, встречаюсь со всеми, мы куда-то ходим, но как-то все там по-другому. В России я чувствую себя гораздо свободней, если честно.
— Вы такой успешный, все у вас всегда получается. А вы когда-нибудь теряли деньги, тратили их зря? Вообще ошибались?
— На заре всего этого дела один мой знакомый уговорил меня купить десять тысяч иллюстрированных альбомов Раджа Капура, оставшихся с советских времен. Они пару лет лежали у нас в офисе, в конце концов мы подарили все это индийскому посольству и получили за это грамоту. Не то чтобы это был серьезный бизнес-проект, и денег немного, но я понял, что не стоит заниматься тем, чего ты в принципе не умеешь и не знаешь.
— Милая история, но на серьезную финансовую неудачу не тянет…
— Из серьезных проектов, где я и мои партнеры-инвесторы потеряли деньги, — это, конечно, Cybiko. Но, если кто помнит, 2000 год в США — крах NASDAQ, 2001 год — трагедия 11 сентября, сотни тысяч безработных, выход из бизнеса крупнейших федеральных розничных сетей… Компания Palm — наладонник Palm Pilot — на грани банкротства и т.п. Непростое было время. Была ли идея Cybiko ошибкой? Уверен, что нет. Фактически это была первая в мире попытка реализации социальной сети с привязкой к местности. Только сейчас, спустя десять лет, появляются проекты типа foursquare.com, buzzed, loopd, yelp, AlterGeo и еще много аналогичных социальных сетей с привязкой к местности. А я все эти годы говорил: пусть мы потеряли деньги, но location based social networks обязательно появятся. Ну, разведка боем… Отрицательный результат эксперимента тоже результат.
Цена свободы
После американских свершений Давид Ян вернулся в Россию, уверенный, что условия для бизнеса здесь не хуже, чем в Штатах. Нет, он не страдает сентиментальностью и не наивен. Он расчетлив, прагматичен, у него почти нет провальных проектов. Он как мифический царь Мидас — к чему ни прикоснется, все превращается в золото. За последние годы Ян открыл несколько ресторанов, создал проект для софтверной поддержки этого бизнеса и превратился в гуру отечественной IT-индустрии, хотя, по его признанию, совсем не стремился к такой славе. Он вообще человек скромный.
— Хорошо, вот вы говорили, что когда-то для вас семьсот рублей были целым состоянием, а какими цифрами вы оперируете сейчас, что для вас состояние?
— Мы по распознаванию текста вторые в мире, если смотреть на обороты. Первые — бывшее подразделение компании Xerox с оборотом около миллиарда долларов. Вот к этой цифре мы сейчас стремимся.
— То есть теперь для вас состояние-мечта — это миллиард?
— Нет, для меня интересна лишь та сумма, которая мне поможет создать какой-то проект. Последний — его мы делаем вместе с Максимом Нальским и «Тройкой Диалог» — компания iiko, автоматизация ресторанного бизнеса. Когда мы ее основывали в 2005 году, думали, что миллиона долларов хватит: сложимся по пятьсот тысяч — и все будет отлично. Естественно, это не так. И сейчас объем инвестиций в компанию iiko приближается к десяти миллионам долларов.
— Десять миллионов — это много или мало?
— Совсем немного.
— А в бизнесе для вас главное…
— Мне важна команда. Достаточно много проектов в последние годы стартовало, я не являюсь ни в одном единоличным акционером. Ведь 70% успеха бизнеса — это команда, 5% — технологии и 25% — идея. И не я это придумал. А инвестировать в проект в одиночку — это...
— Страшно?
— Как раз наоборот. С точки зрения рисков абсолютно нет. Если проект не состоится, я один буду краснеть, а точнее не буду. Если я привлекаю друга, партнера в проект, делаю это лично, то он уже доверяет моему мнению. Конечно, я могу сказать: «Ты инвестируешь, поэтому сам все проверь». Понятно, есть риск, что ничего не получится, и все равно, если я человека звал, на мне будет клеймо. И в каком-то смысле я буду испытывать… м-м-м-м... некоторый дискомфорт.
— Стыдно будет?
— Вроде того.
— И все же вы привлекаете других людей в бизнес?
— Да, меня интересуют не столько их деньги, сколько их присутствие в проекте. Когда мы стартовали с ArteFAQ, я привлек таких людей, как Саша Гаврилов, Саша Тюнников, мой брат Артур Ян. И кроме денег они привнесли себя, свои идеи, связи, знакомых. Или проект iiko, в который помимо «Тройки Диалог» вошел еще и Венчурный фонд Республики Татарстан. Естественно, что не только деньги мы получили после прихода этих инвесторов. Все это создает value added, добавленную стоимость.
— Татарстан? Странно...
— Вы что, это очень инновационная республика: там электронное правительство, министры экономики, финансов, информатики — все очень молодые ребята, продвинутые. В центре Казани стоит технологический бизнес-парк на тридцать тысяч квадратных метров, года два назад его построили, сейчас он заполняется компаниями. У нас тоже такое возможно, просто территория больше.
Пропущенные уроки
Безбашенные вечеринки давно в прошлом, теперь Ян веселится по-другому, с шестизначными цифрами. Сегодня тридцать миллионов человек выбирают программные продукты, созданные компанией Яна. Об этом он говорит постоянно. Вопрос, сколько он на этом заработал, для него вторичен, хотя многие этому не верят. И каждый раз он пытается доказать, что деньги для него и бизнеса не цель, а лишь средство, а ему самому для счастья вообще мало нужно. Может быть, это и так, вопрос лишь — с чем сравнивать: у каждого свое «мало».
— Гай Кавасаки из Apple в своей книжке пишет, что предпринимателя, который создает бизнес на долгие времена, заводит сознание, что он изменяет мир. Он говорит парадоксальную вещь: если компания стартует с единственной целью заработать денег, меньше вероятность того, что она станет великой компанией. А если она ставит цель изменить мир к лучшему, он уверен, что рано или поздно ее ждет успех.
— Вы правда думаете, что большинство создателей глобальных компаний, когда начинали, реально хотели изменить мир? Не слишком смахивает на пафос успешного бизнесмена в годах, который пишет книжку из серии My way?
— Я слышал это от очень многих людей. Хотя, например, Полонский думает иначе: как-то довелось слышать его выступление, и мне показалось, что он считает главной целью бизнеса заработать деньги. Так мне показалось, но я могу ошибаться. А мы считаем, что первичная цель бизнеса — сделать жизнь людей лучше, а прибыль — это следствие ее достижения. Но без гениальной команды, без моих партнеров Сергея Андреева, Кости Анисимовича, Вадима Терещенко, Арама Пахчаняна и других не было бы компании ABBYY и не было бы тридцати миллионов пользователей в ста тридцати странах мира.
— А вы считаете себя гением?
— Нет, я… я думаю, что я талантливый, — улыбается Ян. — Без ложной скромности.
— Вы — олигарх?
— Нет, и не хочу. Я не рисуюсь, когда говорю, что получаю удовлетворение от того, что я делаю то, что приносит пользу и улучшает качество жизни. У нас сеть образовательных проектов, которые не приносят денег. Мы вкладываем миллионы долларов в школу в Ереване. Я пытаюсь помогать физтеху, и это приносит мне удовольствие неменьшее. Ведь деньги — это вопрос чисто технический, они появляются, и ты снова их вкладываешь в новый проект. Это — кровь, но это не тело и пот бизнеса. Если количество денег, которое у меня есть, позволяет реализовывать проекты, этого достаточно.
— А если говорить не о проектах, а о вас лично. Что нужно Давиду Яну?
— Утром и вечером просыпаться и засыпать с любимым человеком. С Аленой мы живем вместе уже двадцать лет и за эти годы поссорились всего один раз, а помирились, наверное, через пару часов. Это человек, который является частью меня самого. Она — сооснователь компании ABBYY, помогала мне во всех остальных моих проектах. Ну, что еще? Шопинг-терапия? Вы знаете, мне кажется, я какой-то момент в жизни пропустил. Тот самый момент удовольствия от того, что можно купить что-нибудь… Этот урок остался невыученным. Я реально не получаю какого-то сексуального удовольствия от покупки машины: я ее поменял, потому что она стала ломаться, и мне проще было купить новую, потому что на это ушло меньше времени, чем на починку старой. Наверно, когда я реализую все свои задумки, у меня есть wish list. Но мне прикольнее сейчас тратить их на бизнес.
— Может, вы перестанете скромничать и скажете наконец, что купите остров и превратитесь в сибарита?
— Остров хочу, да. У моего друга есть один в Северном море, небольшой такой, его можно обойти за сорок минут. Там нет ни одного дерева, стоят двадцать домиков прошлого века, оставшиеся от рыбацкой деревни. Приезжаешь, а там вообще никого нет, вот совсем… И он устраивает вечеринки, похожие на те, что я раньше делал у себя на Красных Воротах, только дня на три и всего на 25–30 человек. И все это приурочено к началу сезона охоты на лобстеров.
— Любите охоту на лобстеров?
— О, это потрясающее действо! Представьте, выходят яхты в море в пять утра, держат клетки-ловушки, и все смотрят на часы, ждут шести. Северное море, вообще никого нет, соседнюю яхту можно увидеть только в бинокль. Ровно в шесть утра пикает радио, это означает, что сезон охоты официально открыт. Все синхронно опускают клетки, выпивают шампанского и приходят за ними уже на следующий день.
— Вы с таким удовольствием про это рассказываете — вам же нравятся такие вещи, а прибеднялись.
— Идей, куда потратить деньги, много. Тем более что остров в Северном море не стоит каких-то фантастических денег, там этих островов тысячи. Но пока у меня есть интересные проекты, так что трачу на бизнес. Есть просто фантастические, от которых у меня адреналин зашкаливает, но я не могу рассказать какие. К примеру, технология, которой мы уже лет десять занимаемся, инвестировали в нее наверно миллионов восемьдесят долларов. Она связана с семантикой и прикладной лингвистикой.
— И продолжаете инвестировать?
— Да, порядка десяти миллионов долларов в год нам все это обходится. И мы по-прежнему твердо верим в успех. Мы уже на финишной прямой, через полтора года мы будем запускать ее уже как коммерческий проект.
— А сколько раз всего вы были женаты?
— Всего два раза. От первого брака сын, ему двадцать лет, а с Аленой у нас дочка и сын.
— Я все хотела спросить: вот у вас отец китаец, а отчество у вас Евгеньевич, почему?
— Потому что его зовут Евгений Андреевич. Он профессор, взял себе второе имя, чтобы проще было работать. А его китайское имя Ян Чи.
— А у вас есть родственники в Китае?
— Да, довольно много, всех и не знаю. У меня бабушка в Шанхае жила, я к ней ездил, но мы не понимали друг друга, общались на разных языках. Она по утрам делала гимнастику с мечом. Серьезная бабушка.
— Вот вам сорок два года — скажите, вы чувствуете себя на свой возраст?
— Не очень.
— А сколько вам по ощущениям?
— Лет двадцать пять…м-м-м… с половиной.
Татьяна Филимонова
FAQ Яну
Что получится, если смешать китайское трудолюбие и армянский коммерческий гений в плавильном котле made in USSR (http://rusrep.ru/article/2010/12/01/figura/)
Идеальный IT-предприниматель Давид Ян, известный на весь мир как отец электронного перевода, основатель и глава компании ABBYY, мечтает о собственном острове в Северном море, но пока тратит деньги только на бизнес, потому что так интересней и адреналин в крови повышается. Он любит бурные вечеринки и периодически сидит на разных диетах. Ян доказал: чтобы заработать миллион-другой и стать IT-гуру, совершенно не обязательно проживать в Силиконовой долине или дружить с рыжими наночиновниками.
С Давидом Яном мы встречаемся в новом FAQ-Cafe. Он, как совладелец, сразу предложил осмотреть помещение, оставив на тарелке почти нетронутый ужин.
— Этот ресторан у нас больше старого. Здесь у нас сцена будет для выступлений. В барную стойку, обратите внимание, мы замуровали бутылку коллекционного «Шато Марго» 1995 года, сегодня она 135 тысяч рублей стоит, между прочим. Рядом замурована культовая зеркалка «Зенит» с отснятой пленкой. А вот в этих ячейках с латунными табличками хранятся тапочки постоянных гостей, чтобы чувствовали себя как дома. Кстати, вы обязательно должны попробовать наш чизкейк, мы его из Нью-Йорка на самолете привозим, правда. Я их люблю, но уже давно не ем сладкого. В каждый период жизни пытаюсь себя в чем-то ограничивать, мне просто интересно. Я шесть лет не ел после шести вечера и до шести утра, не ел по средам и уже пару лет не ем мяса.
— Вам это не кажется извращением?
— Нет, это сознательная тренировка, самоограничение. Представьте, какое количество деловых ужинов у меня было и приемов. Я приходил — либо пил просто воду, а если не обедал, вечером ел помидоры. На свой день рождения, на Новый год я всем жарил мясо, но сам не ел.
— И зачем вы так себя третируете?
— Ограничивать себя как-то надо. Всегда хотелось понять, кто в доме хозяин. Мой старший сын меня тоже спрашивал. Я не смог ему объяснить. Позже он изложил мне свою теорию: человек должен тренировать свою волю, чтобы расширить зону жизненного комфорта. Представляете?! Я сказал, что запишу это за ним. Ну и, наверно, меня Америка напугала. Я испытал культурный шок. Ведь сколько нужно ходить по Москве, чтобы увидеть человека, который весит 250 килограмм! В Америке ты такого человека увидишь, сойдя с трапа самолета.
Гастрономические тренировки не помешали Яну стать совладельцем еще шести ресторанов: ArteFAQ, «Сестры Гримм», «Август», DeFAQto, FAQtorial и «Сквот».
— Последнее — абсолютно студенческое заведение. Там в основном собираются будущие дизайнеры и архитекторы, на стенах расклеены их работы. Можно принести и замуровать в стену свою зубную щетку, как сакральный символ дома.
— А вы любите студентов?
— Все ими были, — пожимает плечами Ян.
Из общаги в клоповник
Свою ресторанную деятельность Ян воспринимает как хобби. Это для души и развлечения. Основной бизнес — легендарная ABBYY, давшая миру электронные и бумажные словари Lingvo и систему распознавания текстовых документов FineReader. Компанию он создал на четвертом курсе института, в период, когда одни студенты пытаются определиться, чем заниматься, куда податься, а другие мечтают быстро сколотить состояние, а еще лучше за один день превратиться в миллионеров. Он — из последних.
— Это было время неограниченных возможностей, как мне казалось: 89-й год, кооперативы. Студенты наши тогда ездили в Приморье на заработки, получали по пятьсот рублей — нереальные деньги. А мы с Сашей (Александр Москалев, сооснователь компании. — «РР») решили десять тысяч заработать. На современные деньги это миллион рублей. Представьте, что эти деньги означали для студента со стипендией пятьдесят пять рублей. Это больше стоимости автомобиля. Отец мой, завлаб, доктор наук, тогда четыреста рублей в месяц зарабатывал, это — половина его годовой зарплаты.
Первый миллион студенты хотели выручить от продажи своих электронных словарей. Но, как известно, хочешь рассмешить бога — расскажи ему о своих планах.
— В итоге мы получили на руки только две тысячи сто рублей.
— Расстроились?
— Нет, почему? Наоборот. Это тоже были большие деньги, которые доказали, что наш продукт нужен людям. Правда, нам пришлось их отдать. Чтобы заработать, мы одолжили три тысячи. Когда занимали, была только идея и ничего больше. Тяжело было.
— Как же вы их получили, студенты?
— Сами удивляемся. Это был центр научно-технического творчества молодежи, сейчас бы его назвали бизнес-инкубатором. Они послушали, что мы хотим сделать словарь-переводчик, спросили, что с этого получат. Мы предложили 50% от годовых продаж — примерно пять тысяч рублей, по нашим представлениям. В итоге мы еще остались должны.
— Продажи не пошли?
— Смогли продать только пятнадцати компаниям, а в плане было сто. Выяснилось, что программа пиратским способом распространяется с бешеной скоростью. Куда мы ни звонили, в каждом втором месте нам отвечали, что у них уже есть Lingvo: «И не приставайте к нам, не говорите, что вы его разработали». Все, кому надо было, скопировали.
— А те пятнадцать не знали, что можно не покупать?
— Может, просто сжалились над нами. Первые покупатели были директорами НИИ, они тратили не свои деньги, а государственные. В общем, за первый год мы вернули все свои долги. Тогда мы с Сашей первый раз заработали по семьсот рублей — пачка такая толстая была, внушительная.
— Удалось насладиться триумфом?
— Относительно. После этого мы с моей первой женой переехали из общаги в однокомнатную квартиру. Клоповник был жуткий — моя первая съемная квартира. И я уже иногда мог ездить на такси. Джинсы себе купил, по-моему.
— А компьютер?
— Ну, он гораздо дороже стоил, мы на институтских все делали, по ночам, а днем подрабатывали и учились. Это потом у нас уже были компьютеры, когда мы стали продавать не только словари, но и системы распознавания. У нас появились наемные сотрудники. Тогда уже надо было арендовать офис, зарплату каждый месяц платить. Мы поняли: останавливаться бессмысленно, грешно, неправильно.
— Неужели вы действительно тогда думали о том, что ваша программа нужна людям? Сколько вам тогда было лет?
— Двадцать один. Ну, не то чтобы я думал про человечество, просто мы видели людей, которые, даже пусть нелегально, копировали ее, она была им необходима.
— А те семьсот рублей — когда вы их получили, вы были счастливы?
Он пожимает плечами, молчит.
— Это как с экзаменами. Когда сдаешь, даже если на пятерку, потом испытываешь депрессию. Приходишь, садишься и думаешь: «Ну почему так? Вроде все сдал, а чувствую полное опустошение».
— У вас была депрессия из-за денег?
— Не совсем, но я и не прыгал от радости. Испытал определенную гордость: пришел, картинно достал эти пачки денег из портфеля и положил на кровать. Я очень гордился, но в какой-то момент осознал, что все только начинается.
В перерывах между лекциями, семинарами, экзаменами и попытками продать словарь Ян, как прилежный студент, выполнял все must do университетского бытия: грамотно чередовал бессонные дни и ночи над учебниками с бессонными ночами на вечеринках.
— У нас была насыщенная жизнь, и пьянки туда входили, понятное дело. На эту тему анекдот даже есть.
— Какой?
— Во времена Капицы и Ландау наш вуз создавался как место, где разрабатывалась советская ракетная и атомная техника. Американцев это заинтересовало, они засылают студента, он возвращается — не приняли. Отправляют второго, тот поступает, но через месяц возвращается, говорит: «Все учатся и ночами не спят, я так не могу». Отправляют третьего, но и он возвращается со словами: «Столько водки пить не могу». Послали еще одного, который и водку пьет, и ночами не спит, и учится хорошо. Через полгода тоже возвращается: «Все хорошо, но экзамен по английскому завалил».
— А вы тоже водку пили?
— Я знаю мало людей с физтеха, которые в те времена не могли бутылку водки выпить. Я специально рекорды не ставил, но тогда тоже мог, даже две. Глупые мы были.
— А девушки у вас симпатичные там были?
— Физтешки? О!.. М-м-м… ну как вам сказать? Мы их очень любили. Скажем так, не все победили бы на конкурсе «Мисс мира», но они пользовались огромной популярностью, гораздо большей, чем красавицы из Института культуры. Физтешки были с физтехами одной крови! Главная проблема была в другом: у нас на курсе из девяноста шести человек шесть девушек было.
Эту проблему студенты решали системно. По словам Яна, в институте была специальная бригада, которая вербовала девушек для дискотек из других вузов.
— Но их задача была не только уговорить девушек в субботу вечером сесть в метро, доехать до «Новослободской», оттуда на автобусе до Савеловского вокзала, потом на электричке и еще пятнадцать минут по лесу пешком до общежития. Они еще и билеты должны были им продать.
— А вы не скучаете по своим студенческим временам?
— Конечно, скучаю! Потрясающие годы, никогда их не забуду. Сейчас я вхожу в наблюдательный совет института. Часто общаюсь со студентами. Это были веселые времена, мы все успевали: и на дискотеки ходить, и учиться. Физтех изменил не только мое понимание, но и представления еще тысячи выпускников о том, как надо жить, как работать, учиться и чего достигать.
Ян, go home
После окончания института — с 1991-го примерно по 2003 год — Ян наращивал капитал и расширял географию присутствия ABBYY в мире. Компания выпустила новую версию электронного словаря, начались продажи программ за рубежом. В это время удалось открыть офисы в Европе, в частности в Великобритании, в США, в Силиконовой долине. Появился еще один продукт ABBYY — FineReader (1993), система оптического распознавания документов. По словам Яна, сейчас эта программа установлена в половине всех сканеров и МФУ (многофункциональных устройств) в мире. Он написал и защитил диссертацию, развелся и снова женился и готовился вместе со своим старым другом Георгием Пачиковым запустить в Америке проект Cybiko. Его стали узнавать на улицах, а у самого бизнесмена начались галлюцинации. И — да! — он съехал из жуткой съемной однушки, купил себе квартиру. Об этом периоде жизни Яна написан не один десяток статей.
— Сейчас я больше времени на даче провожу, с семьей, а вот в те годы — 99-й, 2001-й, 2003-й — это были тусовки, вечеринки по семьдесят человек с сауной. Собственно, FAQ-Café с этого и началось (клуб открылся в 2004-м. — «РР»). Это все происходило в нашей не очень большой квартире, на семидесяти четырех квадратных метрах. Но там еще и сауна была, я сам проектировал, мне на заказ делали.
— А зачем вам сауна в квартире?
— Зачем? Прикольно, — хитро улыбается он. — Если семьдесят человек в квартире собирались, то получалось на каждого по одному квадратному метру, включая туалет. Было занято все и всегда. Мы устраивали джазовые вечеринки: маленькая сцена, десять человек сидят на полу, еще тридцать на головах друг у друга.
— Это все, конечно, прекрасно, но если сауна — значит, должен быть разврат?
— Скажем так, разврата особого не было, были боди-арт-вечеринки. Потом они стали проходить в FAQ-Café, в «Сквоте». А возникли они спонтанно: я как-то привез из Америки светящиеся краски, и мы с моей хорошей знакомой Татой Халевиной поставили перформанс — коммуникативный проект «Шесть чувств». Незнакомые друг с другом четыре девушки и четыре молодых человека из зала должны были познакомиться в течение пяти эпизодов, в каждом используя только какое-нибудь одно человеческое чувство. Последний — осязание: в полной темноте мужчины должны были дотрагиваться до девушек, и в том месте, где они дотрагивались, оставалась светящаяся краска. В конце концов девушки начинали светиться. Все проходило в темноте, горела одна лишь ультрафиолетовая лампа. В комнате были камеры, и происходящее транслировалось онлайн, а в соседней комнате сидели мы и все это смотрели.
Но Ян, как и в институте, не забывал про бизнес даже во время волнующих перформансов.
— И тогда же вы запускали Cybiko?
— Cybiko мы придумали раньше, в 98-м году. Это была такая коробочка с антенной и клавиатурой, куда молодой человек мог ввести информацию о себе — возраст, пол, интересы — и то же самое о девушке своей мечты. Прибор сканировал все ближайшие устройства, чтобы найти подходящую пару. Когда он или она появлялись в радиусе ста пятидесяти метров, коробочка начинала вибрировать, а на экране появлялись сердечки. А дальше можно было чатиться с предполагаемым объектом обожания. Интрига в том, что ты знаешь, что она рядом, но не имеешь ни малейшего представления, кто она. В аэропортах, школах, кино, шопинг-молах подростки искали друг друга с Cybiko. Стоил он всего сто двадцать девять долларов. Мы за первые четыре месяца продали четверть миллиона экземпляров. В Америке нас стали узнавать на улицах.
Этот проект Яну дался нелегко. С момента возникновения идеи до появления реального гаджета прошло всего шесть месяцев. По телевизору говорили, что русские управляют американскими подростками.
— Я спал по два часа, и у меня реально уже начинались галлюцинации.
— А что потом?
— Кризис NASDAQ, 11 сентября, и мы реорганизовали компанию.
— Сколько вам тогда было лет?
— Чуть больше тридцати.
Оставаться в Штатах Ян не захотел: говорит, что друзей в Америке у него мало, да и неуютно он себя чувствует в стране высоких технологий.
— Я там три года жил вместе с моей второй женой, пока все это происходило, мой старший сын там какое-то время учился. Но всю жизнь прожить в Америке я не смог бы. Это другая, чуждая мне культура, мне очень сложно понять моих друзей, однокурсников, которые там живут. Приезжая в тот же Нью-Йорк, Бостон или на Западное побережье, встречаюсь со всеми, мы куда-то ходим, но как-то все там по-другому. В России я чувствую себя гораздо свободней, если честно.
— Вы такой успешный, все у вас всегда получается. А вы когда-нибудь теряли деньги, тратили их зря? Вообще ошибались?
— На заре всего этого дела один мой знакомый уговорил меня купить десять тысяч иллюстрированных альбомов Раджа Капура, оставшихся с советских времен. Они пару лет лежали у нас в офисе, в конце концов мы подарили все это индийскому посольству и получили за это грамоту. Не то чтобы это был серьезный бизнес-проект, и денег немного, но я понял, что не стоит заниматься тем, чего ты в принципе не умеешь и не знаешь.
— Милая история, но на серьезную финансовую неудачу не тянет…
— Из серьезных проектов, где я и мои партнеры-инвесторы потеряли деньги, — это, конечно, Cybiko. Но, если кто помнит, 2000 год в США — крах NASDAQ, 2001 год — трагедия 11 сентября, сотни тысяч безработных, выход из бизнеса крупнейших федеральных розничных сетей… Компания Palm — наладонник Palm Pilot — на грани банкротства и т.п. Непростое было время. Была ли идея Cybiko ошибкой? Уверен, что нет. Фактически это была первая в мире попытка реализации социальной сети с привязкой к местности. Только сейчас, спустя десять лет, появляются проекты типа foursquare.com, buzzed, loopd, yelp, AlterGeo и еще много аналогичных социальных сетей с привязкой к местности. А я все эти годы говорил: пусть мы потеряли деньги, но location based social networks обязательно появятся. Ну, разведка боем… Отрицательный результат эксперимента тоже результат.
Цена свободы
После американских свершений Давид Ян вернулся в Россию, уверенный, что условия для бизнеса здесь не хуже, чем в Штатах. Нет, он не страдает сентиментальностью и не наивен. Он расчетлив, прагматичен, у него почти нет провальных проектов. Он как мифический царь Мидас — к чему ни прикоснется, все превращается в золото. За последние годы Ян открыл несколько ресторанов, создал проект для софтверной поддержки этого бизнеса и превратился в гуру отечественной IT-индустрии, хотя, по его признанию, совсем не стремился к такой славе. Он вообще человек скромный.
— Хорошо, вот вы говорили, что когда-то для вас семьсот рублей были целым состоянием, а какими цифрами вы оперируете сейчас, что для вас состояние?
— Мы по распознаванию текста вторые в мире, если смотреть на обороты. Первые — бывшее подразделение компании Xerox с оборотом около миллиарда долларов. Вот к этой цифре мы сейчас стремимся.
— То есть теперь для вас состояние-мечта — это миллиард?
— Нет, для меня интересна лишь та сумма, которая мне поможет создать какой-то проект. Последний — его мы делаем вместе с Максимом Нальским и «Тройкой Диалог» — компания iiko, автоматизация ресторанного бизнеса. Когда мы ее основывали в 2005 году, думали, что миллиона долларов хватит: сложимся по пятьсот тысяч — и все будет отлично. Естественно, это не так. И сейчас объем инвестиций в компанию iiko приближается к десяти миллионам долларов.
— Десять миллионов — это много или мало?
— Совсем немного.
— А в бизнесе для вас главное…
— Мне важна команда. Достаточно много проектов в последние годы стартовало, я не являюсь ни в одном единоличным акционером. Ведь 70% успеха бизнеса — это команда, 5% — технологии и 25% — идея. И не я это придумал. А инвестировать в проект в одиночку — это...
— Страшно?
— Как раз наоборот. С точки зрения рисков абсолютно нет. Если проект не состоится, я один буду краснеть, а точнее не буду. Если я привлекаю друга, партнера в проект, делаю это лично, то он уже доверяет моему мнению. Конечно, я могу сказать: «Ты инвестируешь, поэтому сам все проверь». Понятно, есть риск, что ничего не получится, и все равно, если я человека звал, на мне будет клеймо. И в каком-то смысле я буду испытывать… м-м-м-м... некоторый дискомфорт.
— Стыдно будет?
— Вроде того.
— И все же вы привлекаете других людей в бизнес?
— Да, меня интересуют не столько их деньги, сколько их присутствие в проекте. Когда мы стартовали с ArteFAQ, я привлек таких людей, как Саша Гаврилов, Саша Тюнников, мой брат Артур Ян. И кроме денег они привнесли себя, свои идеи, связи, знакомых. Или проект iiko, в который помимо «Тройки Диалог» вошел еще и Венчурный фонд Республики Татарстан. Естественно, что не только деньги мы получили после прихода этих инвесторов. Все это создает value added, добавленную стоимость.
— Татарстан? Странно...
— Вы что, это очень инновационная республика: там электронное правительство, министры экономики, финансов, информатики — все очень молодые ребята, продвинутые. В центре Казани стоит технологический бизнес-парк на тридцать тысяч квадратных метров, года два назад его построили, сейчас он заполняется компаниями. У нас тоже такое возможно, просто территория больше.
Пропущенные уроки
Безбашенные вечеринки давно в прошлом, теперь Ян веселится по-другому, с шестизначными цифрами. Сегодня тридцать миллионов человек выбирают программные продукты, созданные компанией Яна. Об этом он говорит постоянно. Вопрос, сколько он на этом заработал, для него вторичен, хотя многие этому не верят. И каждый раз он пытается доказать, что деньги для него и бизнеса не цель, а лишь средство, а ему самому для счастья вообще мало нужно. Может быть, это и так, вопрос лишь — с чем сравнивать: у каждого свое «мало».
— Гай Кавасаки из Apple в своей книжке пишет, что предпринимателя, который создает бизнес на долгие времена, заводит сознание, что он изменяет мир. Он говорит парадоксальную вещь: если компания стартует с единственной целью заработать денег, меньше вероятность того, что она станет великой компанией. А если она ставит цель изменить мир к лучшему, он уверен, что рано или поздно ее ждет успех.
— Вы правда думаете, что большинство создателей глобальных компаний, когда начинали, реально хотели изменить мир? Не слишком смахивает на пафос успешного бизнесмена в годах, который пишет книжку из серии My way?
— Я слышал это от очень многих людей. Хотя, например, Полонский думает иначе: как-то довелось слышать его выступление, и мне показалось, что он считает главной целью бизнеса заработать деньги. Так мне показалось, но я могу ошибаться. А мы считаем, что первичная цель бизнеса — сделать жизнь людей лучше, а прибыль — это следствие ее достижения. Но без гениальной команды, без моих партнеров Сергея Андреева, Кости Анисимовича, Вадима Терещенко, Арама Пахчаняна и других не было бы компании ABBYY и не было бы тридцати миллионов пользователей в ста тридцати странах мира.
— А вы считаете себя гением?
— Нет, я… я думаю, что я талантливый, — улыбается Ян. — Без ложной скромности.
— Вы — олигарх?
— Нет, и не хочу. Я не рисуюсь, когда говорю, что получаю удовлетворение от того, что я делаю то, что приносит пользу и улучшает качество жизни. У нас сеть образовательных проектов, которые не приносят денег. Мы вкладываем миллионы долларов в школу в Ереване. Я пытаюсь помогать физтеху, и это приносит мне удовольствие неменьшее. Ведь деньги — это вопрос чисто технический, они появляются, и ты снова их вкладываешь в новый проект. Это — кровь, но это не тело и пот бизнеса. Если количество денег, которое у меня есть, позволяет реализовывать проекты, этого достаточно.
— А если говорить не о проектах, а о вас лично. Что нужно Давиду Яну?
— Утром и вечером просыпаться и засыпать с любимым человеком. С Аленой мы живем вместе уже двадцать лет и за эти годы поссорились всего один раз, а помирились, наверное, через пару часов. Это человек, который является частью меня самого. Она — сооснователь компании ABBYY, помогала мне во всех остальных моих проектах. Ну, что еще? Шопинг-терапия? Вы знаете, мне кажется, я какой-то момент в жизни пропустил. Тот самый момент удовольствия от того, что можно купить что-нибудь… Этот урок остался невыученным. Я реально не получаю какого-то сексуального удовольствия от покупки машины: я ее поменял, потому что она стала ломаться, и мне проще было купить новую, потому что на это ушло меньше времени, чем на починку старой. Наверно, когда я реализую все свои задумки, у меня есть wish list. Но мне прикольнее сейчас тратить их на бизнес.
— Может, вы перестанете скромничать и скажете наконец, что купите остров и превратитесь в сибарита?
— Остров хочу, да. У моего друга есть один в Северном море, небольшой такой, его можно обойти за сорок минут. Там нет ни одного дерева, стоят двадцать домиков прошлого века, оставшиеся от рыбацкой деревни. Приезжаешь, а там вообще никого нет, вот совсем… И он устраивает вечеринки, похожие на те, что я раньше делал у себя на Красных Воротах, только дня на три и всего на 25–30 человек. И все это приурочено к началу сезона охоты на лобстеров.
— Любите охоту на лобстеров?
— О, это потрясающее действо! Представьте, выходят яхты в море в пять утра, держат клетки-ловушки, и все смотрят на часы, ждут шести. Северное море, вообще никого нет, соседнюю яхту можно увидеть только в бинокль. Ровно в шесть утра пикает радио, это означает, что сезон охоты официально открыт. Все синхронно опускают клетки, выпивают шампанского и приходят за ними уже на следующий день.
— Вы с таким удовольствием про это рассказываете — вам же нравятся такие вещи, а прибеднялись.
— Идей, куда потратить деньги, много. Тем более что остров в Северном море не стоит каких-то фантастических денег, там этих островов тысячи. Но пока у меня есть интересные проекты, так что трачу на бизнес. Есть просто фантастические, от которых у меня адреналин зашкаливает, но я не могу рассказать какие. К примеру, технология, которой мы уже лет десять занимаемся, инвестировали в нее наверно миллионов восемьдесят долларов. Она связана с семантикой и прикладной лингвистикой.
— И продолжаете инвестировать?
— Да, порядка десяти миллионов долларов в год нам все это обходится. И мы по-прежнему твердо верим в успех. Мы уже на финишной прямой, через полтора года мы будем запускать ее уже как коммерческий проект.
— А сколько раз всего вы были женаты?
— Всего два раза. От первого брака сын, ему двадцать лет, а с Аленой у нас дочка и сын.
— Я все хотела спросить: вот у вас отец китаец, а отчество у вас Евгеньевич, почему?
— Потому что его зовут Евгений Андреевич. Он профессор, взял себе второе имя, чтобы проще было работать. А его китайское имя Ян Чи.
— А у вас есть родственники в Китае?
— Да, довольно много, всех и не знаю. У меня бабушка в Шанхае жила, я к ней ездил, но мы не понимали друг друга, общались на разных языках. Она по утрам делала гимнастику с мечом. Серьезная бабушка.
— Вот вам сорок два года — скажите, вы чувствуете себя на свой возраст?
— Не очень.
— А сколько вам по ощущениям?
— Лет двадцать пять…м-м-м… с половиной.
Татьяна Филимонова