“Я слишком старый, чтобы врать”
Легендарный актер отмечает профессиональный юбилей - 50 лет в кино
Ему сразу хочется верить. Потому что у него такие глаза, а еще улыбка, тембр голоса, который ты угадаешь из миллиона голосов... Джигарханян весь такой, что ему нельзя не верить. И в кино, и на сцене, и в жизни он говорит правду. Не всегда приятную. Порой — убийственную. Но ему как классику отечественного кино многое прощается. Но Джигарханяну до этого нет дела. Он всегда имел право быть самим собой. И намерен им пользоваться бессрочно. Предлагаем читателям интервью, любезно предоставленное информационным агентством “Столица”.

“ЭТО МОЯ ПРОФЕССИЯ”

— Армен Борисович, вы попали в книгу Гиннесса за рекордное количество киноролей. Есть даже эпиграмма Валентина Гафта: “Гораздо меньше на Земле армян, чем фильмов, где сыграл Джигарханян”... А вашу первую роль в кино вы помните?
— Представь, как давно это было — 50 лет прошло! Я играл рабочего Акопа в фильме “Обвал”. Его звали Качалка, потому что он был хромым. Мы показывали жизнь молодого рабочего в сложных условиях... Жили на полустанке: с одной стороны — гора и с другой стороны — гора, а между ними — железная дорога. Когда поезда, подходя к полустанку, тормозили — колодки раскалялись — были красными от трения...
— Число ролей, сыгранных вами, поражает...
— Да, их больше 300. Меня звали на съемки — я снимался. Это моя профессия. Я люблю ее, ничего больше не хочу, не хотел... Такой большой срок — 53 года я актерствую, и ничего не умею больше... Было бы каким-то фарисейством, если бы я тебе сказал, что не хочу и не хотел сниматься... Более того — я испытываю некий высокий восторг от того, что я делаю. Чтобы ты не подумала, что это когда розы и гвоздики приносят на сцену, я сразу скажу: нет, это не тот случай! Знаешь, если обратила внимание: теноры, когда они правильно поют — у них влажнеют глаза. Это доказано медиками... Паваротти — великий певец — у него влажнеют глаза! Это некое физиологическое удовольствие. Смею тебе сказать, я тоже испытываю такое удовольствие! Это сложная вещь...
— В вашем длинном списке ролей есть та, которая вам ближе всего?
— Нет. Думаю, что нет. Если говорить об этом серьезно, то роль, искусство — процесс не останавливаемый. Мы говорим: “В одну реку нельзя войти дважды”. То же самое — искусство, творчество. Я только что отыграл, ушел со сцены — и я уже другой, чем был минуту назад: думаю иначе, смотрю иначе... Кино — быстро портящийся продукт. Я как-то смотрю фильм, где я сыграл роль лет двадцать назад — о, да разве это я?! В театре — другой закон. Пока я играю — он со мной, этот Отелло. Сыграл — и он отходит от меня потихонечку... Искусство тем хорошо, что все происходит сию минуту.

САМЫЙ ЛУЧШИЙ
ФИЛЬМ

— Вы приняли участие в “смешной” картине “Самый лучший фильм”, которая вызвала не самые восторженные отклики... А вы как этот фильм оцениваете?
— Я никогда не оцениваю — это не мое дело. Я стараюсь в кино и театре — как сказал Станиславский — показать жизнь человеческого духа. Только это! Оставим каждому человеку самому судить, что получилось. Не будем вырабатывать формулу. Кто-то умирает от удовольствия, кто-то — не умирает... Как в анекдоте, он мне очень нравится: Рабинович, парикмахер, повесился и оставил записку: “Всех не перебреешь”. Вот так и в искусстве. Нам очень важно, чтобы в результате нашей встречи — я имею в виду кино, театр — чтобы мы вышли обеспокоенными! Другого нет. Когда говорят, что кино учит чему-то — это неверно, ничему не учит. Учит только таблица умножения. Все остальное — беспокоит... Есть суждение об этом кино как о конкретном случае.
— Из ваших последних фильмов какой удивил больше других?
— Все! Отдельно не бывает. Бывает другое, к сожалению... Мы боимся прикоснуться к серьезным вещам. Не всегда — есть рисковые люди, но все остальные... Я часто встречаюсь с этим. Не буду называть фамилий, имен — не мое дело... Но почему-то решили посмешить нас. И предлагают юмор не самого высокого качества. Почему-то в наше дело — я имею в виду искусство — ворвались такие... культуристы! Такие крепкие ребята, которые думают, что перевернут все. Не перевернут... Не перевернули...
— В каком смысле культуристы?
— Когда сила есть, а ума не надо — вот что я имею в виду. Это не экшн, потому что экшн — очень хорошая вещь. Например, Гамлет — это экшн, Отелло — это экшн. А это — другое... Когда говорят: мини-супермаркет — это значит, что человек не знает языка. Так и в искусстве. Приходят люди — я их называю культуристами, — которые движимы жаждой легкой наживы. Потому что проповедовать что-то очень сложно, а тем более — когда живется не очень... А мы знаем, не надо закрывать на это глаза, — мы сейчас тяжело живем. Умные люди говорят: черными будут 2009 и 2010 годы... Я часто читаю — записал себе слова, которые сказал Католикос Всех Армян Вазген: “Зажги свечу вместо того, чтобы проклинать тьму”.
— Вы сейчас снимаетесь в каком-нибудь фильме?
— Есть хорошее предложение, но пока не начали съемки не буду говорить... А то иногда попадаю, извините за выражение, впросак... Я каждый раз попадаюсь на это... Вот эти сериалы, которые снимают 24 часа в сутки, по принципу: утром в газете — вечером в куплете. “Дадите почитать сценарий? — А его завтра принесут. — А что, не написан? — Еще пишут”. Такая беспардонная “штампарня”! Люди, которые к искусству не имеют никакого отношения! Я иногда думаю: до чего мы еще опустимся?.. И вот я вдруг оказываюсь в таких сериалах... Я за себя не боюсь — я же артист, клоун. Но чего мы добиваемся? Ведь можно, чтобы люди смеялись от щекотки. Но ведь есть смех от Ильфа и Петрова — я уже не говорю о Мольере или Гоголе! А нам говорят: “Ну ничего: вот так поводите — и они посмеются...” Обхохочемся!

ПРОСТО МУДРЕЦ

— Вас можно назвать философом?
— Ни в коем случае! Меня можно назвать — если нужно как-то назвать — жестким практиком. То есть я, как акын Джамбул Джабаев — что вижу, о том и пою. Да, да, я ничего не выдумываю! Вот — как вижу! Вот Фил был у меня 18 лет (любимый сиамский кот Джигарханяна — прим. ред.) — и его нет. Мне говорят — мол, возьмите другую кошечку, пупочку. Думаю: ударить по голове этого человека, что ли — чтобы он понял, что такое боль?!
— Но может быть, потом аналитика вступает в силу?
— Да, может быть, ты права. Если на меня встреча воздействовала — я потом думаю: а в каком она свитере была? Иногда не могу вспомнить в каком. Так и в театре: мы сначала смотрим, а потом думаем. Вон там у меня висит картина “Тайная вечеря”. Причем, знаешь, я был в этом зале в Иерусалиме, где проходила тайная вечеря — совсем не похож на этот.
— Люди, побывавшие в Иерусалиме, рассказывают об особых ощущениях благодати...
— Я ничего особого не ощущал. Я не особенно верующий. Но когда ехал первый раз в Иерусалим — почему-то волновался... Когда я увидел гроб Господень — меня потрясла простота этого места. Никакого декоративного оформления — свеча, отверстие наверху... Успокаивающе действует! Мы всегда чего-то боимся, а тут — все просто... Почему мы и Бога придумали — потому, что мы не можем дать ответы на простые вопросы.

ХИМИЯ ЖИЗНИ

— Вы не только успешный актер, но и руководитель театра имени Армена Джигарханяна. Хотя вы как-то сказали, что самое страшное для вас — руководить... Как вы строите отношения с подчиненными?
— Когда как. Иногда контакта не происходит, иногда я даю себя обмануть. Иногда я истинно люблю, необъективен и так далее — этот список можно продолжить... Иногда я не воспринимаю человека. Более того — не могу объяснить почему.
— Как вы считаете: в чем залог успеха театра?
— Нет такого. Есть не очень корректные раздувания тех или иных театров. Мне советовали: “Найми пару критиков, газетчиков — надо раскрутить!” Есть такой путь. Когда некуда идти. Есть другой: появится один спектакль — и он на многие годы определяет успех театра. В театре на Таганке есть и другие замечательные спектакли, но “Добрый человек из Сезуана” определил успех театра. Тогда так не играли — тогда был кондовый соцреализм, узаконенный, государственный. И вдруг стали ходить на нечто другое. И многие годы так, потому что не пойти на Таганку — тогда зачем вы живете на свете? Это очень многоликая вещь!..

МОЛОДОСТЬ ДУШИ

— Ваша жена работает в США, и вы там проводите время. Но, к счастью для нас, не готовы уехать...
— Не готов, элементарно! Это другая страна, другая планета — ответственно говорю тебе! Почему они все время улыбаются? Почему они все время говорят: “Могу я вам чем-нибудь помочь?” Почему, когда я спрашиваю у прохожего, как мне пройти — он поворачивается и ведет меня, хотя ему в обратную сторону? Простое объяснение — надежно живут, надежно! У меня здесь гостил друг, армянин из Еревана, мы давно знакомы — он сорок с лишним лет живет в Америке. Так вот, он гостил в то время, когда расстреливали “Белый дом”. А я живу на Арбате, и выстрелы были слышны. Я, честно скажу, испугался! Думаю — не дай бог что-нибудь случится! Друг при мне позвонил в посольство Америки. Он простой гражданин, объяснил, что слышны выстрелы. И ему сказали: “Не волнуйтесь, все будет хорошо. Но если вы волнуетесь — мы пришлем машину, и вас привезут в посольство”... Мы надеемся, что мы граждане этого государства и нас кто-то защитит. Что я гражданин и мне, как минимум, помогут... А наши туристы не могли выбраться из Таиланда, когда там были беспорядки — ими никто не занимался... От этого идет наша взаимная нелюбовь.
— Может быть, у вас как у мудрого человека есть совет: как вести себя в ситуации финансового кризиса?
— Я одному другу сказал, что в Америке официально живут полтора миллиона армян — мне журнал какой-то попал в руки, и я там это прочитал. Он через полчаса мне звонит: “Тебя же все знают? — Ну немножко знают. — Вот если бы каждый армянин дал бы тебе один доллар!..” Понимаешь, какая арифметика получается? Но — не дадут...
— Вы очень красивы в своем нынешнем возрасте...
— Да? А мне в театре все время говорят, что я некрасивый. “У тебя шея короткая!” — говорят. (Смеется) Я понимаю, что мне 74-й год... Но очень часто я думаю, что мне не 74 года: я такой молодой, так хочу жить! Когда я так говорю более-менее умным людям — они мне отвечают, что это профессиональное: у актера нет возраста... Не ответил я на твой вопрос?
Тамара МОТАЕВА
(С сокращениями)


Продюсера The Beatles признали виновным в убийстве


Жюри присяжных в Лос-Анджелесе 13 апреля признало известного музыкального продюсера — 69-летнего Фила Спектора — виновным в убийстве 40-летней актрисы Ланы Кларксон, чье тело в 2003 г. нашли в доме престарелого продюсера.

Фил Спектор сотрудничал с такими известными артистами, как Шер и Тина Тернер, а также принимал участие в создании знаменитого альбома Beatles “Let it Be”. Обвинение строилось на показаниях шофера Спектора, утверждавшего, что его хозяин, держа в руках пистолет, произнес, что он кого-то убил. Защита настаивает на противоречивости показаний шофера и указывает, что страдающая депрессией актриса покончила жизнь самоубийством, выстрелив себе в рот. При этом, по данным СМИ, Фил Спектор и ранее неоднократно угрожал различным женщинам огнестрельным оружием, а также заставлял их играть в русскую рулетку. Предыдущий суд присяжных в 2007 г. не смог прийти к единодушному мнению о виновности продюсера. Теперь Спектору, которого, кроме того, нашли виновным в использовании огнестрельного оружия при совершении убийства, грозит не менее 18 лет тюремного заключения.